Глава 7
- Это и есть удивительная Тайная комната? - через некоторое время спросил Гарри, осторожно ступая в темноте, - только как Салазар Слизерин умудрился построить вход в сортире? - голос его отдавался эхом, и казалось, что он был единственным живым существом здесь.читать дальше
Гарри ожидал увидеть пауков и крыс, но никакого движения не было. Никакого дыхания. Был только Гарри, слабое свечение на кончике его палочки и скрип чего-то под ногами.
«Туалет для девочек был открыт уже после смерти Слизерина, - сказал Волдеморт, - он был надстроен, комнате пришлось изменить свой вход. Работа магии».
Гарри кивнул. Он понимал, что спуститься в Тайную комнату –большая привилегия, но не удержался от мысли, что чары можно практиковать и в заброшенном классе.
«Возможно, - согласился Волдеморт, - но есть еще одна причина, по которой мы спустились сюда. И никто кроме нас не может найти ее».
- Найти вход? Надо же всего-то попросить кран.
«Парселтанг, - важно сказал Волдеморт, - это не распространенная способность. Это последний дар Салазара Слизерина. Из всех магов это дар был только у нашей семьи».
У Гарри появилась пища для размышлений: Слизерин говорил на парселтанге, Волдеморт – потомок этого основателя, и что самое важное…
- Мы родственники? – поинтересовался Гарри, задумчиво моргая в блеклом свете люмоса.
«Нет, - сказал Волдеморт, немного помолчал и продолжил, - ну, мы были, несколько столетий назад, потому что чистокровные семьи все связаны. Но не в недавнем прошлом».
Гарри был удивлен от того, что почувствовал укол сожаления. Однако он был взволнован мыслью о собственной семье. Потом обеспокоился, что его намек на эту потребность оттолкнет Волдеморта, но присутствие, казалось, принял его сходу.
«Конечно, - проговорил он, - кому-то покажется честью быть кровным родственником мне».
- А-а, - ответил Гарри с долей сарказма, - безусловно.
«Нет, - сказал Волдеморт через некоторое время, пока они шли в тишине, - не похоже, что твоя способность говорить на парселтанге - это возврат к прошлым поколениям, поскольку эта способность непрерывно передавалась по линии Слизерина. Скорее - мое присутствие изменило тебя. Это возможно: ты рос вместе со мной почти с младенчества, а дети невероятно легко адаптируются».
- Это, правда, твоя сила? - спросил Гарри.
Некоторое время Волдеморт обдумывал ответ.
«Это - твоя, - ответил он, наконец, - но у тебя бы ее не было, не будь меня».
Гарри подумал, что вряд ли сожалел бы об ее отсутствии.
- Мы уже рядом?
«Скоро».
Гарри вздохнул.
И все-таки они добрались до комнаты. Она была огромной, с возвышающимися колоннами, на которых был вырезан узор в виде змей. Комната в некотором роде была затоплена: на полу, в тех местах, где каменная кладка была неровной, были лужи с застоявшейся водой, а покрывавший стены мох делал ее мрачно-зеленоватой в тусклом свете люмоса.
Гарри был разочарован тем, что в ней оказалось не так уж много тайн. Он ожидал, что комната с таким названием таит в себе сокровища знаний или, по меньшей мере, старый сундук с чьей-нибудь подноготной. Вот только в действительности в комнате ничего такого не было.
- Она пустая, - сказал Гарри, задумчиво глядя вверх на большой камень – лицо Салазара Слизерина. Он казался похожим на оригинал, если портрет в гостиной не врал.
«Не много тайн, нет, - сказал Волдеморт, - только одна, очень большая».
Он отказаться рассказывать подробности, и поэтому Гарри еще больше озадачился этой огромной волнующей тайной комнаты. Гарри был уверен, что разгадает ее. Волдеморт рассмеялся над ним. Он действительно смеялся: злобный, но радостный смех ощущался как пузырьки в голове. Гарри не мог не улыбнуться в ответ, даже хотя это был неприятный смех.
«Я скажу тебе, как сделать себя невидимым», - пообещал Волдеморт.
- Хорошо, - вздохнул Гарри.
Они начали.
Гарри еще только начал, но уже был готов признать, что это бесполезная трата времени, а чары невидимости были чересчур продвинутой магией для одиннадцатилетнего мальчика.
«Это не сложно, - сказал Волдеморт через пару часов усиленной, но безрезультатной тренировки, - ты просто еще недостаточно натаскан».
Гарри не понимал. Он превосходно владел теми навыками, которым обучил его Волдеморт. Он преуспел в базовой трансфигурации и чарах, и даже его зелье, которое он сварил утром, не казалось ужасным.
«Заклинания, которыми ты овладел, соответствуют твоему возрасту. А эти чары не изучают до пятого курса. Они требуют большего контроля над магией и мастерства, чем любая другая магия, которую тебе пришлось изучить на уроках. Тебе нужно тренироваться больше, чтобы научиться контролировать магию как следует. Теперь попробуй еще раз», - сказал он уже не так терпеливо.
- Это досадно, - сказал Гарри, но предпринял еще одну попытку.
Он пробовал снова, снова и снова, но лучшее, чего он добился, это заставил грудь засиять мутным блеклым светом.
- Мне лучше вернуться до отбоя, - сказал он наконец, раздраженный тем, что не справился с заклинанием, - завтра суббота, так что я смогу потренироваться еще.
«Остальные начнут что-то подозревать, если ты будешь уходить слишком часто, - задумчиво сказал Волдеморт, - завтра я покажу тебе упражнения для контроля, а ты вернешься потренироваться в воскресенье».
Гарри ничего не сказал, но испытал облегчение от этих слов. Его не слишком радовали чувства досады и неуспеха. Это заставляло его еще более настойчиво тренироваться, но бесконечная тренировка казалась тщетной.
- Так что за секрет? – спросил Гарри, бодро шагая по пыльным сухим трубам.
«Когда ты сможешь сделать себя невидимым, - сказал Волдеморт, - я скажу тебе».
Гарри вздохнул.
- Хорошо, извини, что я не так хорош в этом.
«Ты делаешь все не хуже, чем я ожидал», - равнодушно сказал Волдеморт. Гарри заставил себя поверить в это утверждение, потому что Волдеморт никогда бы не стал лгать, чтобы утешить – ни за какие коврижки, просто потому что не видел в этом смысла. Для Волдеморта чуткость уже выходила за рамки.
Суббота прошла как обычно. Уроков не было, так что никакой новой магии. Остальные студенты была заняты делами, которые Гарри не разделял: игры в плюй-камни и взрывного дурака, шалости, квиддич и, конечно, письма домой.
Большинство слизеринцев нещадно испорчены – заключил Гарри, глядя на посылки субботним утром в большом зале. В основном почту носили совы, которые благодаря мягким перьями летали тихо. Почти каждый ученик за столом Слизерина получил пакет от родителей, и сразу же началось своего рода состязание: чей подарок самый ценный. Девочка из гарриного класса, Миллисент, была всеми осмеяна, потому что ее мама выслала ей лишь домашнее печенье.
- Ладно, - сказал Драко, который раскладывал конфеты с таким видом, будто вообще не переживает, видят это другие или нет, - обычно для таких вещей есть эльфы.
Гарри был уже знаком с понятием домашних эльфов, хотя ни одного еще не видел, признаком хорошего эльфа, по его мнению, было то, что ему не требовалось ничего пояснять. Он повернулся к Малфою.
- Может, ей просто нравится печь?
Драко замер, сморщив нос, словно он не мог представить человека, который бы наслаждался выпечкой.
- Это не извращение? – возразил он, - в смысле, ведьма, которая делает работу слуг?
Уже не в первый раз Гарри задумался о том, в какой же альтернативной вселенной вырос Драко, но потом он посмотрел на красивый пергамент из телячьей кожи с монограммой – письмо от матери Драко, и подумал, что ответ на вопрос у него уже есть.
Драко, конечно же, неправильно истолковал его взгляд.
- Угощайся, если хочешь, - сказал он, с величайшей щедростью, милостиво приглашая взмахом руки, отведать сладости.
- Вообще-то я смотрел на пергамент, - сказал Гарри, который был не в курсе, что дареному коню в зубы не смотрят. Он принял маленький кусочек чего-то, что видел впервые жизни, и надкусил.
- Ты такой странный, - сказал Драко, глядя на письмо, - это пергамент. На нем пишут. Ты тоже на нем пишешь. Каждый день.
Гарри улыбнулся и уклонился от ответа, изучая угощение, которое ему предложили. На вкус оно было похоже на печенье, миндальное, с розовой водой и незнакомыми специями.
- Неплохо, - сказал он.
- Да, без сомнения, - отозвался Драко, возвращаясь к письму.
Гарри сделал домашнюю работу и упражнения, которым научил его Волдеморт. Они не были такими увлекательными, просто ряд скучных визуализаций. Гарри не понимал, как они могут ему помочь с контролем магии. Но они вот со сном они отлично помогали.
«Я рад, что ты считаешь важные магические инструкции такими расслабляющими», - съязвил Волдеморт, выдернув его из мягкой дремоты.
- Сожалею, - пробормотал Гарри, которому так и не удалось выспаться и который, на самом деле, не сожалел вовсе.
Гарри провел львиную долю дня в библиотеке. Он зарылся в книги про чары, потому что, только поняв основы, он мог усвоить более сложные чары невидимости.
«Не помешало бы создать образ неисправимого книжного червя, - размышлял Волдеморт, - этим легко можно будет объяснить твою успеваемость на уроках».
Помимо Гарри столько же времени торчала в библиотеке только Гермиона Грейнджер. Гарри не сильно обрадовался такой идее. У него было подозрение, что она торчала в библиотеке, не потому что любила читать (что она без сомнения любила) а потому что никто не хотел с ней общаться.
Гарри не думал, что этот образ больше соответствует не книжному червю, а жалкому одинокому зубриле.
«Разве ты вообще можешь стать одиноким?» - поинтересовался Волдеморт, словно Гарри мог каким-то образом позабыть, что в его голове была дополнительная личность.
Он вздохнул и вернулся к чтению.
Несмотря на неотвратимую скуку упражнений, Гарри обнаружил, что они вполне нормально работают. Несколько долгих воскресных часов он провел в холодной и мрачной Тайной комнате, к ужину он мог укрыть себя до стадии неузнаваемости.
Волдеморт, казалось, был удивлен тем, как быстро Гарри научился, но приписал такой успех больше своему учительскому таланту, чем гарриным способностям.
- Это значит, что мы готовы? – спросил Гарри, рассматривая свою мутнеющую руку на фоне уродливого каменного лица Слизерина. Его рука была похожа на странный жидкий белый пузырь, небесно-голубой по краям.
Волдеморт колебался.
«Нет, - с сожалением заключил он после долгого раздумья, - будь ты взрослым, но тебя без сомнения поймают. Они смогут угадать твой возраст, и это сузит круг поиска. Мы должны быть незаметны, это твоя первая и последняя задача», - продолжил с досадой в голосе.
«Да, - согласился он с мыслями Гарри, - но у нас нет способа сделать тебя старше, сильнее и мудрее, кроме как ждать. Так что мы подождем».
И они ждали: к стыду Гарри, он смог добиться приемлемого применения чар невидимости лишь после двух недель неуклонных тренировок.
Не совершенные, работают как камуфляж, нежели настоящая невидимость. В движении Гарри выглядел как смутная аморфная туманность, любой бы его увидел, но никто бы не смог бы определить его рост, пол, возраст или цвет волос, и определенно никто не увидел бы его лица. Стоя же он был почти незаметен.
Гарри был уверен, что Волдеморт не до конца удовлетворен, но он уже не знал, как улучшить чары.
«Многие взрослые волшебники не могли научиться накладывать эти чары лучше, - сказал Волдеморт, стараясь убедить в этом в первую очередь себя. - Этого нам хватит».
Он не казался слишком радостным, но, в целом, он вообще никогда не был слишком радостным. Удовлетворение он чувствовал редко и недолго.
«Перестань беспокоиться об этом», - приказал Волдеморт. Странно, но после этих слов Гарри стало лучше.
***
- Снова в библиотеке? – поинтересовался Драко, когда Гарри вечером вернулся в общую комнату. Он писал домой письмо и даже не поднял головы.
- Заканчивал домашнюю по истории магии, - Гарри бухнулся на противоположный конец длинного кожаного дивана. На самом деле он закончил ее еще раньше. Как Гарри и предполагал, при словах «история магии» глаза Драко потускнели. Гарри не обвинял его: это был самый скучный предмет, который был таким же скучным, как и приведение, которое его преподавало.
Профессор Биннс был призраком. По слухам, он сам помер от скуки. И Волдеморт сказал, что если он сам помер от скуки, то не удивительно. Это случилось где-то в восемнадцатом столетии, и его слог с тех пор не улучшился.
«Он был таким же скучным, когда я сам учился в Хогвартсе».
Гарри нахмурился. Похоже, не такой уж престижной была работа в Хогвартсе, если туда брали таких плохих учителей, и потом, Снейп тоже тут работал, а из-за него половина первогодок Хаффпаффа писались прямо на уроке.
«Ну, ты, по крайней мере, учишься зельям, - подчеркнул Волдеморт, - не важно, насколько он тебе не нравится, ты учишься у Северуса. Проблема некомпетентности Биннса более коварна. Ты ничего не выучишь о том, что происходило после восемнадцатого столетия, и ты тебе будет настолько скучно, что даже события, которые повлияли на магическое общество в прошлом, не будут тебя волновать. Лишь немногие ученики Хогвартса знают о политике, законах и соглашениях, и пока это устраивает директора и министра, ничего не изменится».
«Ты имеешь в виду, что никто не знает, почему вещи такие, какие они есть, и это потому что в классе все спят на столе и никто не задает вопросы», - подумал Гарри в ответ.
«Ты кричишь, - сказал Волдеморт. Гарри еще не усвоил манеру думать в ответ, кроме как путанным комком слов, - Но да, никто не изучает наши старые традиции. Три четверти учеников никогда и не услышат о ритуале, который ты исполнишь на Самайн».
Гарри озадачился на секунду, глядя на движение пера Драко, пока тот строчил письмо.
Гарри подумал, что идея о том, что ужасные уроки профессора Биннса были частью большого заговора, цель которого - привести студентов к определенным политическим воззрениям, притянута за уши, но…
«Я этого не говорил, - колко возразил Волдеморт, - это всего лишь часть системы. Мелочи, казалось бы, безобидные, но коварно срастающиеся между собой, чтобы создать в итоге общество, которое запрещает магию и потворствует магглам и магглорожденным. В котором люди, как сказала мелкая Грейнджер, могут выучить любое заклинание в мире, присвоив себе звание всезнаек, и в итоге мы вынуждены противостоять этим невеждам, которые оказываются в пять раз влиятельнее».
Гарри нахмурился. Это не было хорошим оправданием для систематического сокрытия от детей магов их наследия. Он согласился, хотя он не любил безоговорочно соглашаться с Волдемортом, который, насколько Гарри понимал, не был способен к большинству обычных чувств: лучшее, на что оставалось надеяться, это добиться от него ледяной логики и приступов искренне жестокого юмора. Но его переубедили, и он согласился.
«Конечно, согласился, - сказал Волдеморт, все так же не замечая или игнорируя мысли Гарри о его личности, - это полностью разумная точка зрения. Неразумные бы сказали: «Нам не важно, учит ли кто-то политику или историю, потому что это неважно, и, возможно, лучше мы вообще ничего не будем знать».
Это действительно казалось неразумным.
Гарри еще сильнее нахмурился.
- Вау, - сказал Драко, который, наконец, оторвался от письма и посмотрел на Гарри, который выглядел не слишком счастливым, - все так плохо?
Гарри моргнул, глядя на перо, которое покоилось в руке Драко.
- Что? – переспросил он, - а, нет, просто….
Интересно, стоит ли рассказать, о чем он думает Драко, Волдеморту было все равно. Хорошо, тем более Гарри уже тошнило от лжи.
- Меня бесит профессор Биннс.
Драко начал перечитывать письмо. Он скорчил рожу в ответ на слова Гарри.
- Он ужасен, - согласился Драко.
- Ну… это еще более ужасно для учеников, которые не выучат ничего об истории магического мира, - сказал Гарри, - спорю, что есть куча всего, что люди, которые не из таких семей как у тебя, не знают вообще.
Драко снова на него посмотрел.
- Ну, - медленно сказал он, положив перо, - предполагаю, ты имеешь в виду, эм, полукровок?
Драко снова поморщился, словно почувствовал запах навозной бомбы.
- Ну, думаю, - сказал он, - хоть они невоспитанны и бедны, и предатели крови, и недостаточно хороши, чтобы есть у нас даже с пола…
Где-то на границе разума Гарри засмеялся Волдеморт.
- Да, но они все еще маги, - сказал Гарри, отмахиваясь от ответа, - спорю, что Рональд Уизли не знает ничего об истории или.. или о том, как зажигать огонь на Имболк, или, - он понял, что вдруг стал говорить громче, чем нужно, и оборвал себя.
Он определенно захватил внимание Драко, хотя тот только кивал.
- Мой отец говорит, что этому должны обучать в Хогвартсе, потому что нельзя все оставлять на семью. Но это…, - он замолчал, подыскивая подходящее слово, - это не модно, полагаю. Люди думают, это все, ну знаешь, темное. Я не думал, что большинство детей вообще знает, как зажигать огонь на Имболк, - добавил он тихим голосом, сделав неопределенный жест в сторону гостиной.
Голос в голове Гарри ужаснулся и разозлился.
- Разве Имболк – это не весенний праздник? – спросил Гарри, - как это может быть темной магией, если празднуется среди пушистых барашков и сливовых цветов?
- Не имею понятия, - Драко помотал головой, - все равно, я не думаю, что они будут учить людей истории магии, - сказал он, - хотя мой отец говорит, что он бы посмотрел на то, как Биннса уволят, - задумчиво добавил он.
- Нет, - согласился Гарри, - но если урок не был бы такой чепухой, мы могли бы учиться, почему же мы этого не делаем?
- Мы делаем, - сказал Драко ядовито,- ну да. Моя мама каждый год зажигает огонь, и мы держим его до самой ночи, хотя я не должен говорить об этом.
В кое-то веки, мысли в голове Гарри были синхронны.
«Это, правда, глупо», - выразительно подумал он. «Да», - согласился Волдеморт.
- Думаю, это здорово, - уверенно сказал Гарри.
- Очевидно, - подтвердил Драко, снова возвращаясь к письму. Казалось, он боготворил своих родителей и гордился ими, так что для него было важно поддерживать связь с ними.
Гарри кивнул и поднялся, чтобы посмотреть на то, как Паркинсон разносит в пух и прах Нота в шахматы.
Той ночью, когда Гарри лег спать, он кое-что вспомнил. Он плотно задернул балдахин и прошептал так тихо, что никто из его соседей не мог его услышать.
- Ты обещал раскрыть тайну Тайной комнаты.
«Да, - откликнулся Волдеморт довольным тоном, - в выходные мы спустимся туда снова, и я покажу тебе».
- Почему только в выходные? – прошептал Гарри.
«Потому что тогда мы приведем наш план в действие, и будет лучше это провернуть, когда ученики не на уроках и никто не знает, кто и где».
Удовлетворенный, Гарри снял очки и устроился спать.
Субботним утром он поднялся вместе с солнцем, впервые чувствуя, что выспался.
«Чары невидимости, - сказал Волдеморт, объясняя, - мы не хотим, чтобы тебя заметили совсем, если возможно. Мы вернемся в гостиную Слизерина, когда беспорядок закончится».
Гарри оделся и наложил на себя чары невидимости. Он чувствовал себя, словно разбил яйцо над головой и белок струйками медленно и неприятно стекал вниз. Он поежился. Было чувство, что он испачкался. Но это лишь означало, что заклинание наложено верно. Потом он выскользнул из подземелий и пошел по замку.
- Я говорю, - сказал один из портретов, - что это?
- Полагаю, ученик, который шалит, - сонно пробормотал другой портрет.
«Нам придется пойти еще более извилистой дорогой, - сказал Волдеморт. – мы не хотим, чтобы они выследили твой путь из слизеринских подземелий, если кто-то будет расспрашивать портреты».
Гарри подумал, что это уже паранойя, но сделал, как сказано. Несколько картин, которые он минул, прокомментировали странную бесформенную фигуру его неверно наложенного заклинания, но никто из них не узнал студента под ним.
К тому моменту, когда Гарри дошел до входа в Тайную комнату, солнце уже поднялось, и когда он спустился, ранние пташки уже направлялись на завтрак в Большой зал.
- Хорошо, - сказал Гарри, осматриваясь в зеленоватом свечении комнаты, - и что сейчас?
«Сейчас я хочу, чтобы ты сделал в точности то, что я скажу. Ты должен закрыть глаза и очень важно, чтобы ты не открывал их до тех пор, пока не разрешу. Понятно?»
- Ага, – сказал Гарри, кивнув. Он крепко зажмурился, чувствуя возрастающее волнение.
«Хорошо, очень хорошо. Теперь представь змею. Самую правдоподобную, какую только сможешь… Это ужасная змея, - прокомментировал он гаррин образ, - вот как эта. Образ, который он отправил Гарри, был длинный закрученный в спираль питон с бледным животом и тупым носом.
Гарри держал этот образ.
- Хорошо, - сказал он.
«Повторяй за мной», - сказал голос.
«Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки», - последовало тягучее мелодичное шипение.
Потом Гарри услышал звук, словно камень скрежетал о камень, и Гарри захотелось открыть глаза, чтобы узнать, что происходит.
«Не открывай, - настойчиво сказал Волдеморт, - это очень опасно».
Гарри не понравился его тон, а настойчивость только раззадорила. Но он подавил инстинктивное желание и по-прежнему держал глаза крепко закрытыми.
Что-то прошуршало – сухая чешуя по камню – очень громко в темноте. У него была подсказка от Волдеморта и собственная яркая фантазия, так что он вообразил нечто огромное, зеленое и ядовитое, выползающее из открытого рта Слизерина.
Гарри сглотнул и попытался успокоить внезапно заколотившееся сердце.
«Не бойся, - сказал Волдеморт, который был больше взволнован, чем испуган, - она не обидит тебя. Кроме того, ее может контролировать только тот, у кого есть дар Слизерина».
Гарри облизнул губы. Это было хорошо. Он определенно мог говорить с гигантской змеей. Образ змеи, который воспроизвел Волдеморт, был ясным. Она была величественная, прекрасная и ужасная.
Шуршание прекратилось, и Гарри почувствовал тень над собой.
«Это формальность, но ты должен сказать ей, что она служит тебе», - сказал Волдеморт.
Гарри кивнул.
- Служи мне, Великая Змея, как служила Салазару Слизерину, - громком прошипел он.
Огромная змея пошевелилась. Гарри не мог ее видеть, но ощущал ее массу над собой. Змея долго размышляла.
- Ты не мой хозяин, - прошипела она.
Гарри замер.
«..чепуха», - сказал Волдеморт.
- Но я давно не ела, - добавила она, - а ты очень теплый. Я чувствую тебя.
Ее огромное тело придвинулось ближе. Почти сонно она прошептала:
- Позволь мне, просто попробовать…
В голове Гарри стояла промерзшая тишина, что было еще более пугающе, чем горячее сладкое дыхание змеи на лице.
В первый раз за последние месяцы в голове Гарри не было никого, кроме него самого.
- Волдеморт? – позвал он тоненьким приглушенным голосом.
«Развернись, - сказал Волдеморт, спокойно и уверенно, потом открой глаза. Гарри развернулся. Он открыл глаза. Тень змеи протянулась вдоль всей комнаты, закрывая его маленький силуэт. Не смотри на нее, - предупредил он и потом, - Беги!»
И Гарри побежал.
Позади него сонное бормотание змеи превратилось в злобное шипение:
- Позволь попробовать! Позволь разорвать!..
Гарри галопом скакал между каменных колонн, виляя между ними. Он тяжело дышал, но мчался.
«Быстрее», - призвал Волдеморт, а позади шелестела чешуя змеи, которая ползла за ним, нагоняя его своей монументальной тушей.
Туннель в девичий сортир был прямой и крутой. Гарри откинул все свои защитные маневры в пользу смертельной гонки и отбросил паническую мысль Волдеморта, что им это не удастся.
Одна нога вперед другой. Гарри сосредоточился на движении: как можно быстрее. Тяжелое дыхание, мышцы горят. Его шаги гремели по каменному полу и отбрасывали безумное эхо, и снова и снова он слышал шипение преследовательницы.
- Позволь мне разорвать!
Впереди забрезжил свет.
Выход!
Челюсти щелкнули за спиной. Гарри почувствовал, что зубы задели его волосы, но не кожу.
Разум затуманился. Слепая паника захватила его. Адреналин придал силу его слабеющим мускулам. Он уцепился за край трубы и подтянул себя вверх, вползая в девичий туалет.
«Чт.. Фред, посмотри на это» - сказал голос, который был очень близко. Гарри посмотрел на веснушчатое лицо, обрамленное рыжими волосами, которые свесились к Гарри под заклинанием невидимости.
Позади стоял еще один такой же мальчик с веснушками, нетерпеливо державший сидушку от унитаза.
«Что, ты думаешь, это…» голос замер и раздался крик.
«Не оглядывайся!»
Гарри замешкался. Он слышал великую смертельную змею, как она ползла по трубе, шелест ее сухих чешуек по плитке пола.
Он продолжил бежать, едва вписавшись в проем двери, потянул ее и выскочил в пустой коридор.
Гарри свернул налево. Из туалета позади него послышались крики и шипение озадаченной змеи, она нашла новую жертву. Он почувствовал укол совести и оглянулся через плечо. Возможно, он должен…
«Идиот, - мертвенно тихим голосом выругался Волдеморт. - Второй этаж. Кабинет Дамблдора. Живей».
Гарри вздохнул от такого командного тона и припустил вниз по коридору, словно за ним гналась адская гончая.
Дверь позади него открылась, и один из близнецов с криками выбежал, второй выпал следом, а змея, злобно шипя, распрямляя кольца, бросилась следом.
Гарри увидел, что один их них развернулся и упал, как камень. Просто упал, как марионетка, чьи ниточки подрезали, и задрожал от таких ужасных последствий, но продолжал двигаться, следуя в обратном направлении от жуткой какофонии криков и шипения.
Чем быстрее Гарри двигался, тем лучше было видно его под чарами невидимости, так что он сбавил шаг и осторожно зашагал по второму этажу.
Самым простым было пробраться в кабинет Дамблдора. Гарри увидел взволнованного и рассеянного Дамблдора и замер у стены, позволяя тому пройти мимо. Взгляд директора даже не скользнул по нему –слишком он был сосредоточен на другой проблеме.
«Возможно, - подумал Гарри, – сообщение об огромной жирной змее, пытающейся съесть учеников».
Он остановился, прошептал пароль горгулье и прокрался в офис.
- Кто здесь? – сразу же спросил портрет над входом, что вызвало общее возмущение со всех стен. Один из них сразу же исчез из кабинета, поднимая тревогу по всему замку. Тревога распространилась как лесной пожар.
Гарри, однако, не намеревался оставаться тут к возвращению директора. Он был скрыт от опознания чарами, и скользнул за старый стол, схватил обернутую в ткань книгу и бросился к выходу.
«Не беги, - сказал Волдеморт, когда они вышли в общий коридор. Все еще было слишком рано, так что большая часть учеников еще спала, но портреты были оживлены и шептались.
Гарри спокойной прошагал в библиотеку и потом тихо отменил чары невидимости, прячась за полками.
Он присмотрел пять самых скучных книг по истории, которые смог найти под неодобрительным, но ничего не подозревающим оком мадам Пинс, потом сунул свою новую книгу между ними и ушел.
К тому времени, как бестелесный раскатистый голос профессора МакГонагалл объявил на всю школу, что в Хогвартсе объявили чрезвычайное положение и все ученики должны вернуться в факультетскую гостиную, Гарри был уже на полпути туда.
- Библиотека, Поттер, - сказал Нотт, когда он присоединился к остальным ученикам, идущим из Большого зала, глядя на обернутую в кожу «Хогвартс: История», которая завершала стопку в руках Гарри, - ты когда-нибудь чем-то поинтереснее занимаешься?
- Нет, - сказал Гарри, страстно желая, чтобы это была правда, - правда.
Они стояли в гостиной под мрачным критичным взглядом профессора Снейпа. Гарри тихо сел у камина, прислушиваясь к мрачному удовлетворенному бормотанию в голове, и пытался скрыть, как сильно трясутся его руки.
Куй железо, пока горячо 7/24
Глава 7
- Это и есть удивительная Тайная комната? - через некоторое время спросил Гарри, осторожно ступая в темноте, - только как Салазар Слизерин умудрился построить вход в сортире? - голос его отдавался эхом, и казалось, что он был единственным живым существом здесь.читать дальше
- Это и есть удивительная Тайная комната? - через некоторое время спросил Гарри, осторожно ступая в темноте, - только как Салазар Слизерин умудрился построить вход в сортире? - голос его отдавался эхом, и казалось, что он был единственным живым существом здесь.читать дальше