Шива любит нас такими, какие мы есть. Здесь и сейчас.
Глава 14
(В примечаниях к концу главы стоят предупреждения. Пожалуйста, прочтите их, если вам это важно).
Почти сразу, как только Гарри вернулся в Суррей, он понял, что снова вернулся в дом Дурслей под сомнительным прикрытием сумерек. Дядя Вернон запер его школьный сундук и изъял палочку еще до того, как они вошли.читать дальше
- Мальчишка, займись ужином. Он должен быть готов к шести, - сказал он и прогремел наверх, занявшись чем-то важным в кабинете – комнате, которую они по каким-то причинам где-то между сентябрем и Рождеством переоборудовали из второй спальни Дадли.
- Да, дядя Вернон, - пробубнил Гарри и направился на кухню. Она была так же вылизана, как он помнил, и в ней немного пахло чистящими средствами. Конкретных инструкций по приготовлению ужина ему не дали, но с замиранием сердца он нашел целого размороженного цыпленка в холодильнике и тазик картофеля в ожидании мытья в раковине.
Потом он посмотрел на часы. Сделать все к шести было нереально. Но ему ничего не оставалось делать, так что он начал с чеснока, лимона и розмарина. Цыпленок было огромным, определенно больше чем те петухи, что защищали Хогвартс, но по опыту он знал, что ему вряд ли что-то достанется.
«Забудь об этом, - нетерпеливо сказал Волдеморт, - нам нужно изучить охрану».
Гарри оставил курицу жариться и вышел в сад, следуя инструкциям Волдеморта.
- Они убьют меня, если узнают, что я устраиваю костер в их доме, - сказал он, собирая крупные листья серо-зеленого шалфея с грядки в саду.
«Просто сделай это», - настоял Волдеморт.
- Как? – спросил Гарри, глядя на листья в руках, - у меня нет палочки.
«Ты можешь воспользоваться плитой», - язвительно предложил голос.
- А, - отозвался Гарри и вернулся внутрь. Он связал листья за кончики, сунул кончик в огонь, пока он не задымился в керамической чаше – Волдеморт запретил ему брать пластиковую, даже хотя ее пропажу вряд ли заметят.
Запах был сильным, так что он быстро вынес травы наружу, чтобы в доме запах не чувствовался.
«Садись», - сказал Волдеморт тем же тоном, что и Снейп на уроках.
Гарри сел.
«Закрой глаза, полностью, Поттер, я не говорил «закрой глаза, только если магглы не увидят тебя из окна», - рыкнул он, - хорошо, - продолжил он, когда Гарри виновато послушался, - теперь дыши.
Гарри вдохнул, чувствуя запах дыма и горящих трав.
«Хорошо. Думай о дыхании. Вдох, - он замолчал, - выдох. Хорошо. Что ты чувствуешь внутри себя?»
Гарри нахмурился. Он чувствовал траву, на которой сидел. Она была сухая, но декабрь выдался холодным, и он чувствовал как прохлада пробирается сквозь рваную поношенную одежду, в которую он был одет.
Он чувствовал такой же холод в вечернем воздухе, одежду поверхностью кожи, пряди волос на лице – на шраме. Он чувствовал давление очков за ушами, на носу.
Он продолжал, подмечая все эти моменты еще некоторое время, прислушиваясь к своему замедляющемуся дыханию, и Волдеморт не говорил ему остановиться.
«Хорошо, - голос Волдеморта был мягче, когда он снова заговорил, - ты слышишь сердцебиение?».
«Да», - мысли Гарри были размыты. Теперь, когда Волдеморт привлек внимание к нему, он едва мог понять, как раньше не замечал его. Оно было медленным, но размеренным и тяжелым, тук-тук, тук-тук.
«Хорошо», - сказал Волдеморт, будто издалека.
Он чувствовал биение в груди, распространяющееся по рукам и ногам. Кончики пальцем отзывались болью на каждый громоподобный удар.
Оно заглушало все, как огромный барабан. Его тело сотрясалось от каждого удара.
«Хорошо, - голос Волдеморта превратился в едва различимый шепот, коварное шипение под барабанный бой, – теперь магию. Ты ее чувствуешь? Чувствуешь меня?»
Гарри был слишком переполнен биением, чтобы пересилить себя и ответить, что всегда чувствует Волдеморта, потому что тот никогда не затыкается. Он подумал об этих словах еще секунду, и понял, что правда чувствует Волдеморта: свой собственный шрам.
Он чувствовал слабость и болезненность, отягощенность чьей-то магией, и Гарри получил резкую безрадостную картинку: красные глаза, плоское лицо, мертвенная кожа. Зеленый свет. Он выдохнул, медленно, глубоко, и сердцебиение растворило этот образ.
«Вполне хорошо, - сказал Волдеморт, определенно разубежденный этой вспышкой воспоминания, - открой глаза».
Гарри открыл. Дом не изменился. Волна разочарования резко затопила его.
Волдеморт не говорил ничего несколько долгих секунд. Потом сказал: «Возможно, ты еще не очень хорош в этом. Не все могут, - добавил он раздраженно, - в отличие от меня, конечно».
«Конечно», - цинично подумал Гарри.
«Постарайся не воспринимать это буквально, - предложил Волдеморт. - Магия бывает и такой, иногда».
Какой точно, Гарри не понял. Он следовал инструкциям, однако, получилось, что дом остался таким, каким был. Его сердце потяжелело, пропуская удар.
Уголком глаза он заметил полосы сияющего света, пробирающегося вверх в дом, переплетенные вместе и неловко сочетающиеся, словно здание было скрыто четырехлеткой, играющим в сложную игру «Ниточка»*.
Ниточка (также «игра в верёвку», «верёвочка», «резиночка», «плетение» и так далее — устоявшегося названия не существует) — игра, в которой нитью (верёвкой, шнурком), надетой на пальцы, образуют различные узоры (фигурки). Иногда процессу помогают зубами, запястьем и ступнями.
«Твое периферическое зрение ужасно, - пожаловался Волдеморт, – и затемнено оправой твоих очков».
«Тут уж я ничего не могу поделать», - возразил Гарри.
«Знаю. Поднимайся. Обойди дом. Попытайся не заболеть от усилий мысли», - добавил он. Гарри вдруг понял, что Волдеморт не ожидает от него, что он сможет правильно интерпретировать узоры, которые видит.
«Конечно, нет, - согласился голос, - но, по меньшей мере, ты можешь попытаться увидеть их. Двигайся», - нетерпеливо добавил он, ужалив его неким ментальным эквивалентом шлепка.
Гарри поднялся на ноги и медленно пошел, словно это странное видение уголком глаз было чем-то хрупким, легко ломающимся. Он обошел дом, медленно шагая по холодной земле на передний двор, вокруг машины, которая была припаркована на въезде и мимо входной двери. Он надеялся, что никто его не увидит или что магглы просто не заметят ничего особенного.
«Можешь оставить уже», - великодушно сказал Волдеморт, когда Гарри вернулся на задний двор, и он отпустил, только сейчас осознавая, что заработал разрастающуюся головную боль. Казалось, что голова болела все эти дни большую часть времени. Он потер шрам, и потом зашел внутрь, чтобы убраться и проверить курицу.
Она все еще не собиралась запечься к шести. Он пристально смотрел в маленькое окошко духовки, размышляя, сгорит ли она, если он сильнее разогреет духовку.
«Ты знаешь что-нибудь о готовке курицы?», - Гарри, конечно, не был уверен, что это может входить в набор навыков темных лордов, но была ни была. И вообще, Волдеморт же варил зелья, может и умел готовить, тоже.
«Нет», - равнодушно ответил Волдеморт, и Гарри получил смутное воспоминание, которое часто повторялось, о том, что тот был часто слишком занят, чтобы есть, или чувство голода было рутинным делом, от которого никуда не деться, так что и темной магии приходилось считаться с ним, смутное навязчивое напряжение. Создавалось впечатление, что голос никогда не уделял достаточно внимания тому, чем он питался.
Гарри вздохнул. Он был искренне уверен, что добавив температуру, он просто сожжет курицу. Как и с некоторыми зельями – нужно было поддерживать определенную температуру в течение долгого времени или ингредиенты не смогут правильно сработать.
«Слово, которое ты подыскиваешь – это «денатурация», - сказал Волдеморт, - твой словарный запас еще хромает».
Гарри снова вздохнул. Он знал, что приготовить ужин к шести будет нереально, но все еще чувствовал по этому поводу смутное неприятное предчувствие. Дядя Вернон будет зол. «Так что там с защитой?»
«Она… сложна, - сказал Волдеморт, крайне неуверенным голосом, - узор, который определяет, что она запущена человеком».
Он показал Гарри схождение этих ярких линий вокруг дома. Гарри совсем не понял, как перекрещения и острые углы как-то могли говорить о чем-то конкретном, но все равно кивнул.
«И так же твоя тетя и кузен».
«Дадли?» – удивился Гарри, глядя на цыпленка в духовке.
«Он… технически… твоя кровь», - сказал Волдеморт таким тоном, словно признание причинило ему боль.
Гарри тихо хмыкнул.
«Лучше об этом вообще не думать», - честно ответил он.
Редко когда случалось, чтобы и Гарри, и Волдеморт был полностью согласны с чем-то. Их чувства и мысли накладывались друг на друга, но грубые края и уродливые углы демонстрировали их несогласие. По этому вопросу, однако, они были единодушны. Гарри получил короткое и неприятное воспоминание того другого сознания: отвратительный на вид, с холодными глазами, несчастный, на его собственным приятных чертах, спустя много лет, на маггловском лице.
Голос уклонился от этого образа.
Гарри не останавливал его.
«Я ценю это», - сказал голос через мгновение, равнодушный и безэмоциональный.
Они помолчали некоторое время, и потом Волдеморт продолжил: «Я не думаю также, что мы сможем продублировать эти чары, не приложив требуемых усилий», - признал он к неудовольствию Гарри.
«Я не хочу тут оставаться», - ответил он.
«Я не хочу сказать, что тебе придется остаться тут. Мы можем переделать их, немного. Это очень надежная защита, так что мы сможем… отщипнуть немного и переместить часть».
Гарри нахмурился. Это звучало… действительно сложно.
«Так и есть, и это потребует достаточно большой количества, с точки зрения чистоты, магической силы. Но это все спорно до тех пор, пока мы не разберемся, как защита использует твою тетю или кузена в качестве источника силы».
Гарри сильно надеялся, что под «мы» Волдеморт имел в виду «я», потому что как они недавно обсуждали, Гарри был профаном в этом деле.
«Все это спорно, как бы там ни было, потому что ужин был только наполовину готов к шести вечера, когда Петуния вернулась вместе с Дадли, забрав его из Смелтингса. Дадли ураганом взмыл наверх, как стадо слонов, и дядя Вернон моментально примчался и предсказуемо был зол.
- И сколько, по-твоему, времени, мальчишка? - спросил он, держа голову Гарри в своей мясистой руке, поворачивая его лицом к часам.
«Шесть», - сказал Гарри. Оставалось только признать это. Хотя был еще шестой час. Часы громко тикали в тишине, и свет ярко отражался в чистой кухонной утвари.
- И во сколько ужин должен быть готов?
- В шесть, - повторил Гарри, - но… - начал он, желая возразить, что наказывать за заведомо провальное задание нельзя.
- Нет, - сказал дядя Вернон громоподобным визгом, - никаких «но»! Мы кормим тебя, одеваем тебя, предоставляем кров, ты думаешь, мы обязаны это делать?
- Нет, - ответил Гарри, а потом раздраженно, - с ужином все равно ничего нельзя сделать, - высказал он тоном, который считал рассудительным.
Лицо дяди Вернон стремительно наливалось краской.
- Случай меня, мальчик, - низким рыком начал он, - ты нам ничего не отдаешь в замен того, что мы держим тебя у себя, и все мы просим тебя сделать несколько дел по дому, и вот тебе, пожалуйста! - его интонация приближалась к крайне степени гнева, - пытаешься испортить Дадли вечер возвращения домой, - похоже было на то, что он заранее продумал речь, - неблагодарный…
Лицо Вернона покраснело до фиолетового оттенка. Он, казалось, уже не находил слов, чтобы выразить то, что хотел, - тя…
Он грубо схватил Гарри за руку, рывком разворачивая его лицом к часам.
Сердце Гарри бешено заколотилось.
Он перевел взгляд с руки дяди, которая держала его запястье на его прищуренные глаза, и тот, казалось, заметил его спокойствие и настороженность. Вместо того, чтобы отпустить его, он решил надавить сильнее: он грубо затряс Гарри, достаточно сильно, так что очки соскользнули с переносицы.
- И что ты делаешь для нас, хотел бы я знать, - сказал он с угрозой в голосе.
Волдеморт затих.
Гарри неотрывно смотрел на дядю Вернона, напугано и не моргая.
- Вернон, - сказала тетя Петунья, подняв взгляд от плиты, у которой переворачивала цыпленка. Ее глаза переместились его ладони, уцепившейся за гаррину руку. Мягкие звуки имени дяди отозвались эхом, тяжелом и бесстрастным, в абсолютной тишине кухни.
Сверху было слышно, как Дадли орет что-то телевизору.
Дядя Вернон отпустил его руку.
Тетя Петуния переводила взгляд от дяди к племяннику.
- Иди в свой чулан, - сказала она твердым тихим голосом.
Гарри подчинился. На этот раз он был более чем счастлив отступить в это ужасное место под лестницей. Он даже не удивился, когда услышал шаги тети Петунии и скрип запираемой двери.
- Тебе не стоило останавливать меня, - услышан он резкий голос дяди Вернона из кухни, - мальчишке нужнее хороший пинок, а не няньканье.
Голос тети Петунии был слишком тихим, чтобы Гарри мог разобрать, что она говорит, но он слышал едкие интонации ее высокого голоса.
Гарри обнял руками колени, забравшись на край кушетки в темноте. Комната была пропитана его запахом нечистых простыней и старого пота. Он закрыл глаза, прислушиваясь к шуму снаружи: рев телевизора Дадли и клацанье тарелок.
Не первый раз в жизни Гарри сидел в тишине, чувствовал себя ужасно и задавался вопросом: «Почему это все происходит со мной?»
Гарри совсем не был уверен, что Волдеморт способен к сочувствию, но он чувствовал его краем сознания, тяжелого от ярости и напряжения. Он не ответил, но Гарри знал, что бы он сказал.
Голову Гарри запрудила злоба Темного Лорда, и его шарм больно укололо, но на этот раз он не сильно возражал. Тени опускались еще ниже – наступала ночь.
Гарри вытянулся на кушетке насколько мог – не очень-то это получилось, потому что он начал вырастать из нее, - и ждал.
Когда дом, наконец, погрузился в тишину, Гарри попытался отпереть дверь, как научился еще до того, как узнал о Хогвартсе, и услышал глухой щелчок, но когда он толкнул дверь, чтобы выйти, то не смог.
Похоже, она застряла. Он оперся плечом и толкнул.
Ему удалось только ушибить плечо.
Должно быть, они добавили еще один замок. Он толкнул снова и прислушался к ответному треску. Другой замок, похоже, на цепи. Гарри не заметил его раньше.
Очевидно, тетя Петуния заметила, что он начал браконьерствовать в холодильнике в конце августа, и предприняла меры, чтобы прекратить это. Он сглотнул.
«Не могу выбраться, - сказал он Волдеморту, - не могу выбраться без палочки или пока не посмотрю на замки, но я не увижу их, пока меня не выпустят».
Голос в его голове вздохнул.
Гарри вернулся на кушетку и уткнулся лицом в ладони. Больше всего в жизни сейчас он хотел разрыдаться.
«Только посмей», - рыкнул Волдеморт.
По некоторый причинам рыки и угрозы не улучшили состояние Гарри. Горячие слезы прорвали плотину и потекли по ладоням, но он плакал молча и старался не раздражать Волдеморта, насколько это возможно.
«Ненавижу это место» - сказал он, когда буря сошла на нет.
Волдеморт, который молча и нетерпеливо дожидался окончания всех этих омерзительный соплей, немного завелся. Гарри был направлен сгусток недовольства, но потом он тихо согласился: у меня тоже бывали ночи получше.
Одноклассники Гарри могли третировать его тем, как мало он ест, но мало есть в Хогвартсе было не тоже самое, что мало есть у Дурслей. Гарри пришлось вспомнить об этом на следующий день, когда, грубо выгнав его в туалет, тетя Петуния дала ему крыло цыпленка и картошку, и на четыре часа отправила работать в сад, а потом снова заперла его в чулане до следующего утра.
На шестой день своих Рождественских каникул Гарри был усталым, голодным и издерганным. Он потратил утро на то, чтобы на четвереньках выдраить кухонный пол, за которым последовала уборка пыли в середине утра и, наконец, он вымыл все окна и снял занавески, чтобы тете Петунии было удобно стирать их, потом он очищал налет в душе, очистить который, как он убедился, было невозможно. Каждое задание, которое он выполнял, дополнялось критикой тети Петунии, так что к полудню, он думал, что находится на уроке зелий.
Наконец, перед тем как приехали подруги тети Петунии, та фыркнула, дала ему яблоко и заперла его опять в чулане.
Гарри все еще не разобрался с тем, как отпереть замки. Замки – их было несколько.
- У меня, - сказал он, тупо глядя на тоненькую щель, через которую просачивался свет по краю двери, - ни одной идеи, как добраться до Уилшира вечером.
Волдеморту тоже нечего было сказать.
Они сидели в тишине, два разума в одном теле, и слушали, как тетя Петуния играет в бридж с подружками. В основном они сплетничали, но Гарри подозревал, что они, возможно, бросили одну-две карты.
Часы шли. Подружки ушли. Свет за дверью чулана сменился с серого дневного света середины зимы на желтый искусственный, а Гарри безучастно прислушивался к тому, как тетя Петуния готовит ужин на кухне.
Запах жаренного мяса заставил его желудок сжаться, и Гарри начал терзать яблоко, даже хотя знал, что он должен оставить его на то время, когда оно на самом деле будет нужно. Он был голоден, а живот болел.
«Просто съешь его», - вздохнул Волдеморт.
- Что я скажу Драко? – мягко спросил Гарри, глодая тонкую зеленую кожицу. Он знал, что Драко будет разочарован. Может даже чувствовать себя преданным. Он не хотел, чтобы Драко ненавидел его. Он сглотнул.
«Скажи ему…» - Волдеморт замолчал, подыскивая подходящее оправдание.
У Гарри тоже не было малейшей идеи.
Он слышал, как Дадли пришел домой, услышал, что тетя Петуния предлагает ему перекупить, чтобы заморить червячка перед ужином, слышал громоподобный подъем гигантской туши.
Гарри лежал на кушетке, дожидаясь звуков, с которыми дядя Вернон вернется домой, когда что-то в темноте щелкнуло.
Он дернулся, чтобы подняться, дико оглядываясь вокруг. Он не мог вызвать свет без палочки, но кто-то, очевидно, мог, потому что в следующее мгновение яркий круг света повис над его головой в чулане, где он медленно отскочил от наклонной крыши.
- Эм… - сказал Гарри.
- Гарри Поттер, - сказал эльф, - Добби так давно хотел увидеть вас, сэр!
- Приятно познакомиться с тобой, - сказал Гарри на автомате, - ты можешь говорить потише? Он был в чулане в качестве наказания, и если Дурсли услышат, что он разговаривает с домашним эльфом и придут выяснить, что это за шум… он сглотнул.
Но эльф не стал говорить тише, но определенно продолжил.
- Такая честь, сэр, Гарри Поттер не может знать...
- Эм, - снова сказал Гарри, - хорошо, смотри, ты же не эльф Хогвартса? – он окинул его взглядом сверху вниз. Он не видел много эльфов в школе, но он был определенно уверен, что они не напяливали грязные наволочки на себя.
- Нет, сэр, нет, - он помотал головой, - Добби служит… - он замолк, крайне нервно глядя из стороны в сторону, – Добби служит своей семье, - наконец сказал он, = Доббы был послан, чтобы забрать Гарри Поттера в Уилтшир, в Малфой Менор…
- Великолепно! - сказал Гарри, немного громче и с энтузиазмом, - мне нужна моя палочка, Добби, как ты думаешь, ты можешь мне помочь достать ее и мой сундук от магглов, прежде чем мы отправимся? Они в гараже.
Огромные глаза Добби стали еще больше.
- Гарри Поттер не должен отправляться в Малфой Менор! – сказал он.
Воцарилось молчание.
Доббы выглядел, словно сказал нечто неприемлемое. С воплем он бросился на колени и начал колотиться головой об пол.
Это не было тихо.
- Нет, нет, Добби,- Гарри перекувырнулся на кушетке и приземлился почти на самого эльфа, что все-таки остановило его долбание, хотя он мог все еще чувствовать слабые подергивания, абсолютно безумные, поскольку Гарри его прижал, - Добби, пожалуйста, соблюдай тишину.
Но движения не останавливались.
- Добби должен наказать себя, - взвыл эльф, благодарно уткнувшись в живот Гарри.
- Может ли Добби наказать себя позже? – спросил Гарри.
Добби перестал дергаться.
- Позже, сэр?
Гарри выдохнул.
- Есть ли какие-то ограничения на наказание или что-то вроде?
Огромные яркие глаза Добби перевели загнанный взгляд на Гарри
- Нет, Гарри Поттер, - сказал он, - нет никаких ограничений на наказания.
- Хорошо, - сказал Гарри, снова падая на кушетку,- тогда ты можешь вернуться к… чему бы там ни было, - он помогал в сторону ушибленной головы Добби, - позже, когда ты не у меня в чулане. Так, тебя прислал Драко? - уверенно спросил он.
Добби кивнул.
- Госпожа отправила меня, - уточнил он.
Нарцисса. Хорошо, это замечательно.
- Но ты меня не возьмешь с собой в Малфой Менор? - продолжил Гарри.
Добби сглотнул очень тяжело, так что все его горло вздулось. Дрожа, он сказал.
- Нет, сэр,- очень тихим голосом, - Добби очень плохой, он не подчиняется приказам своей семьи, Добби накажет себя…. – он протараторил, бормоча сам себе. Что-то про уши в печи.
«Это самый сумасшедший домашний эльф, которого я видел», - сказал Волдеморт.
Гарри видел не так уж много эльфов, но он был полностью уверен, что они не походили на него. Эльфы в Хогвартсе были более тихими, определенно. Он посмотрел на Добби. «Если он не хочет, чтобы я ехал, ему стоит просто уйти, - подумал он медленно, - почему он тут? Почему не остался дома?».
Волдеморт вздохнул. «Узы эльфов крайне сложны. Он должен подчиниться хозяину или наказать себя, - напомнил он Гарри, - Если кто-то сказал «найди Гарри Поттера и приведи его сюда», он получит меньшее наказание, если придет сюда, поскольку Гарри Поттера он нашел, чем если совсем проигнорирует задание».
- Почему ты не хочешь забирать меня? – требовательно спросил Гарри еще тише, прислушиваясь к звукам готовящегося ужина за две комнаты от него.
- Мистер Гарри Поттер не должен ехать в Малфой Менор, - настойчиво сказал он, - это не безопасно!
- Я выгляжу в безопасности? - прошипел Гарри, - меня заперли в чулан магглы, - резко ответил он, - они забрали мою палочку!
Эльф затряс головой, уши бешено хлестали.
- Малфой Менор не безопасен! – настаивал он.
Дверь чулана открылась.
- Чем ты тут занимаешься?
Добби вздрогнул, внезапно оказавшись в луче света из коридора.
Гарри не был полностью уверен, кто из них был более шокирован.
Потом тетя Петуния завопила.
- Вон!- взвизгнула она, опасно орудуя метлой в направлении эльфа, - Вон! Убирайся! Прочь из моего дома!
Потом раздался стон, и тяжелые шаги Дадли по лестнице над его головой. На кушетку посыпалась пыль.
С бешеными глазами и треском Добби исчез.
Тетя Петуния уставилась, побледневшая, на то место, где он стоял. Потом взяла себя в руки.
- Ты! – она повернулась к Гарри, ее лицо выражало смятение между огорчением и возмущением, - призвать такую тварь!
Внезапно Дадли оказался тут, и уцепился за гаррину руку, вытягивая его на свет в коридор. Гарри запнулся и упал от неожиданного движения, приземляясь на локти на ковер. Боком он болезненно ударился о столик в прихожей, едва не опрокинув его.
- Он призвал какое-то грязное гнусное существо, - кричала сыну тетя Петуния, голос ее был высокий на грани истерики, - чтобы навредить нам, я уверена в этом! Он ребенок дьявола, - она взвизгнула, отступая.
Дадли выглядел удивленным и немного встревоженным таким взрывом обычно спокойной матери, но повернулся к Гарри, глядя на него сверху вниз полуиспуганно полурассерженно.
- Никого я не призывал, - в ответ выкрикнул Гарри, слишком испуганный и от боли неспособный контролировать свой голос, - он пришел, потому что вы не отпустили бы меня к моим друзьям! Они хотели убедиться, что со мной все нормально.
- Не могу поверить, что у тебя есть друзья, даже один, - хмыкнул Дадли, - уверен, что это все ложь, мама, не переживай о нем, - сказал он, неловко поглаживая ее.
Гарри услышал, как дядя Вернон отпирает дверь и с усиливающимся ужасом понял, что тетя Петуния начала хныкать.
Это, кончено, случилось именно, когда дверь открылась, являя силуэт дяди Вернона в свете уличных фонарей.
- Что здесь происходит? – требовательно спросил он, пересекая порог.
Тетя Петуния повернула зареванное лицо к нему и ничего не сказала, вместо этого она продолжила реветь и ткнула пальцем.
Прямо в Гарри.
«Мерлин, ну и хрень, - сказал Волдеморт, устало и смиренно. Потом внезапно: - Гарри, пригнись!
Он не пригнулся.
Примечания к окончанию главы.
Существенные предупреждение: насилие над детьми, типичные для канона сцены, но усиленные, в том числе и толчки, неявно, удары.
(В примечаниях к концу главы стоят предупреждения. Пожалуйста, прочтите их, если вам это важно).
Почти сразу, как только Гарри вернулся в Суррей, он понял, что снова вернулся в дом Дурслей под сомнительным прикрытием сумерек. Дядя Вернон запер его школьный сундук и изъял палочку еще до того, как они вошли.читать дальше
- Мальчишка, займись ужином. Он должен быть готов к шести, - сказал он и прогремел наверх, занявшись чем-то важным в кабинете – комнате, которую они по каким-то причинам где-то между сентябрем и Рождеством переоборудовали из второй спальни Дадли.
- Да, дядя Вернон, - пробубнил Гарри и направился на кухню. Она была так же вылизана, как он помнил, и в ней немного пахло чистящими средствами. Конкретных инструкций по приготовлению ужина ему не дали, но с замиранием сердца он нашел целого размороженного цыпленка в холодильнике и тазик картофеля в ожидании мытья в раковине.
Потом он посмотрел на часы. Сделать все к шести было нереально. Но ему ничего не оставалось делать, так что он начал с чеснока, лимона и розмарина. Цыпленок было огромным, определенно больше чем те петухи, что защищали Хогвартс, но по опыту он знал, что ему вряд ли что-то достанется.
«Забудь об этом, - нетерпеливо сказал Волдеморт, - нам нужно изучить охрану».
Гарри оставил курицу жариться и вышел в сад, следуя инструкциям Волдеморта.
- Они убьют меня, если узнают, что я устраиваю костер в их доме, - сказал он, собирая крупные листья серо-зеленого шалфея с грядки в саду.
«Просто сделай это», - настоял Волдеморт.
- Как? – спросил Гарри, глядя на листья в руках, - у меня нет палочки.
«Ты можешь воспользоваться плитой», - язвительно предложил голос.
- А, - отозвался Гарри и вернулся внутрь. Он связал листья за кончики, сунул кончик в огонь, пока он не задымился в керамической чаше – Волдеморт запретил ему брать пластиковую, даже хотя ее пропажу вряд ли заметят.
Запах был сильным, так что он быстро вынес травы наружу, чтобы в доме запах не чувствовался.
«Садись», - сказал Волдеморт тем же тоном, что и Снейп на уроках.
Гарри сел.
«Закрой глаза, полностью, Поттер, я не говорил «закрой глаза, только если магглы не увидят тебя из окна», - рыкнул он, - хорошо, - продолжил он, когда Гарри виновато послушался, - теперь дыши.
Гарри вдохнул, чувствуя запах дыма и горящих трав.
«Хорошо. Думай о дыхании. Вдох, - он замолчал, - выдох. Хорошо. Что ты чувствуешь внутри себя?»
Гарри нахмурился. Он чувствовал траву, на которой сидел. Она была сухая, но декабрь выдался холодным, и он чувствовал как прохлада пробирается сквозь рваную поношенную одежду, в которую он был одет.
Он чувствовал такой же холод в вечернем воздухе, одежду поверхностью кожи, пряди волос на лице – на шраме. Он чувствовал давление очков за ушами, на носу.
Он продолжал, подмечая все эти моменты еще некоторое время, прислушиваясь к своему замедляющемуся дыханию, и Волдеморт не говорил ему остановиться.
«Хорошо, - голос Волдеморта был мягче, когда он снова заговорил, - ты слышишь сердцебиение?».
«Да», - мысли Гарри были размыты. Теперь, когда Волдеморт привлек внимание к нему, он едва мог понять, как раньше не замечал его. Оно было медленным, но размеренным и тяжелым, тук-тук, тук-тук.
«Хорошо», - сказал Волдеморт, будто издалека.
Он чувствовал биение в груди, распространяющееся по рукам и ногам. Кончики пальцем отзывались болью на каждый громоподобный удар.
Оно заглушало все, как огромный барабан. Его тело сотрясалось от каждого удара.
«Хорошо, - голос Волдеморта превратился в едва различимый шепот, коварное шипение под барабанный бой, – теперь магию. Ты ее чувствуешь? Чувствуешь меня?»
Гарри был слишком переполнен биением, чтобы пересилить себя и ответить, что всегда чувствует Волдеморта, потому что тот никогда не затыкается. Он подумал об этих словах еще секунду, и понял, что правда чувствует Волдеморта: свой собственный шрам.
Он чувствовал слабость и болезненность, отягощенность чьей-то магией, и Гарри получил резкую безрадостную картинку: красные глаза, плоское лицо, мертвенная кожа. Зеленый свет. Он выдохнул, медленно, глубоко, и сердцебиение растворило этот образ.
«Вполне хорошо, - сказал Волдеморт, определенно разубежденный этой вспышкой воспоминания, - открой глаза».
Гарри открыл. Дом не изменился. Волна разочарования резко затопила его.
Волдеморт не говорил ничего несколько долгих секунд. Потом сказал: «Возможно, ты еще не очень хорош в этом. Не все могут, - добавил он раздраженно, - в отличие от меня, конечно».
«Конечно», - цинично подумал Гарри.
«Постарайся не воспринимать это буквально, - предложил Волдеморт. - Магия бывает и такой, иногда».
Какой точно, Гарри не понял. Он следовал инструкциям, однако, получилось, что дом остался таким, каким был. Его сердце потяжелело, пропуская удар.
Уголком глаза он заметил полосы сияющего света, пробирающегося вверх в дом, переплетенные вместе и неловко сочетающиеся, словно здание было скрыто четырехлеткой, играющим в сложную игру «Ниточка»*.
Ниточка (также «игра в верёвку», «верёвочка», «резиночка», «плетение» и так далее — устоявшегося названия не существует) — игра, в которой нитью (верёвкой, шнурком), надетой на пальцы, образуют различные узоры (фигурки). Иногда процессу помогают зубами, запястьем и ступнями.
«Твое периферическое зрение ужасно, - пожаловался Волдеморт, – и затемнено оправой твоих очков».
«Тут уж я ничего не могу поделать», - возразил Гарри.
«Знаю. Поднимайся. Обойди дом. Попытайся не заболеть от усилий мысли», - добавил он. Гарри вдруг понял, что Волдеморт не ожидает от него, что он сможет правильно интерпретировать узоры, которые видит.
«Конечно, нет, - согласился голос, - но, по меньшей мере, ты можешь попытаться увидеть их. Двигайся», - нетерпеливо добавил он, ужалив его неким ментальным эквивалентом шлепка.
Гарри поднялся на ноги и медленно пошел, словно это странное видение уголком глаз было чем-то хрупким, легко ломающимся. Он обошел дом, медленно шагая по холодной земле на передний двор, вокруг машины, которая была припаркована на въезде и мимо входной двери. Он надеялся, что никто его не увидит или что магглы просто не заметят ничего особенного.
«Можешь оставить уже», - великодушно сказал Волдеморт, когда Гарри вернулся на задний двор, и он отпустил, только сейчас осознавая, что заработал разрастающуюся головную боль. Казалось, что голова болела все эти дни большую часть времени. Он потер шрам, и потом зашел внутрь, чтобы убраться и проверить курицу.
Она все еще не собиралась запечься к шести. Он пристально смотрел в маленькое окошко духовки, размышляя, сгорит ли она, если он сильнее разогреет духовку.
«Ты знаешь что-нибудь о готовке курицы?», - Гарри, конечно, не был уверен, что это может входить в набор навыков темных лордов, но была ни была. И вообще, Волдеморт же варил зелья, может и умел готовить, тоже.
«Нет», - равнодушно ответил Волдеморт, и Гарри получил смутное воспоминание, которое часто повторялось, о том, что тот был часто слишком занят, чтобы есть, или чувство голода было рутинным делом, от которого никуда не деться, так что и темной магии приходилось считаться с ним, смутное навязчивое напряжение. Создавалось впечатление, что голос никогда не уделял достаточно внимания тому, чем он питался.
Гарри вздохнул. Он был искренне уверен, что добавив температуру, он просто сожжет курицу. Как и с некоторыми зельями – нужно было поддерживать определенную температуру в течение долгого времени или ингредиенты не смогут правильно сработать.
«Слово, которое ты подыскиваешь – это «денатурация», - сказал Волдеморт, - твой словарный запас еще хромает».
Гарри снова вздохнул. Он знал, что приготовить ужин к шести будет нереально, но все еще чувствовал по этому поводу смутное неприятное предчувствие. Дядя Вернон будет зол. «Так что там с защитой?»
«Она… сложна, - сказал Волдеморт, крайне неуверенным голосом, - узор, который определяет, что она запущена человеком».
Он показал Гарри схождение этих ярких линий вокруг дома. Гарри совсем не понял, как перекрещения и острые углы как-то могли говорить о чем-то конкретном, но все равно кивнул.
«И так же твоя тетя и кузен».
«Дадли?» – удивился Гарри, глядя на цыпленка в духовке.
«Он… технически… твоя кровь», - сказал Волдеморт таким тоном, словно признание причинило ему боль.
Гарри тихо хмыкнул.
«Лучше об этом вообще не думать», - честно ответил он.
Редко когда случалось, чтобы и Гарри, и Волдеморт был полностью согласны с чем-то. Их чувства и мысли накладывались друг на друга, но грубые края и уродливые углы демонстрировали их несогласие. По этому вопросу, однако, они были единодушны. Гарри получил короткое и неприятное воспоминание того другого сознания: отвратительный на вид, с холодными глазами, несчастный, на его собственным приятных чертах, спустя много лет, на маггловском лице.
Голос уклонился от этого образа.
Гарри не останавливал его.
«Я ценю это», - сказал голос через мгновение, равнодушный и безэмоциональный.
Они помолчали некоторое время, и потом Волдеморт продолжил: «Я не думаю также, что мы сможем продублировать эти чары, не приложив требуемых усилий», - признал он к неудовольствию Гарри.
«Я не хочу тут оставаться», - ответил он.
«Я не хочу сказать, что тебе придется остаться тут. Мы можем переделать их, немного. Это очень надежная защита, так что мы сможем… отщипнуть немного и переместить часть».
Гарри нахмурился. Это звучало… действительно сложно.
«Так и есть, и это потребует достаточно большой количества, с точки зрения чистоты, магической силы. Но это все спорно до тех пор, пока мы не разберемся, как защита использует твою тетю или кузена в качестве источника силы».
Гарри сильно надеялся, что под «мы» Волдеморт имел в виду «я», потому что как они недавно обсуждали, Гарри был профаном в этом деле.
«Все это спорно, как бы там ни было, потому что ужин был только наполовину готов к шести вечера, когда Петуния вернулась вместе с Дадли, забрав его из Смелтингса. Дадли ураганом взмыл наверх, как стадо слонов, и дядя Вернон моментально примчался и предсказуемо был зол.
- И сколько, по-твоему, времени, мальчишка? - спросил он, держа голову Гарри в своей мясистой руке, поворачивая его лицом к часам.
«Шесть», - сказал Гарри. Оставалось только признать это. Хотя был еще шестой час. Часы громко тикали в тишине, и свет ярко отражался в чистой кухонной утвари.
- И во сколько ужин должен быть готов?
- В шесть, - повторил Гарри, - но… - начал он, желая возразить, что наказывать за заведомо провальное задание нельзя.
- Нет, - сказал дядя Вернон громоподобным визгом, - никаких «но»! Мы кормим тебя, одеваем тебя, предоставляем кров, ты думаешь, мы обязаны это делать?
- Нет, - ответил Гарри, а потом раздраженно, - с ужином все равно ничего нельзя сделать, - высказал он тоном, который считал рассудительным.
Лицо дяди Вернон стремительно наливалось краской.
- Случай меня, мальчик, - низким рыком начал он, - ты нам ничего не отдаешь в замен того, что мы держим тебя у себя, и все мы просим тебя сделать несколько дел по дому, и вот тебе, пожалуйста! - его интонация приближалась к крайне степени гнева, - пытаешься испортить Дадли вечер возвращения домой, - похоже было на то, что он заранее продумал речь, - неблагодарный…
Лицо Вернона покраснело до фиолетового оттенка. Он, казалось, уже не находил слов, чтобы выразить то, что хотел, - тя…
Он грубо схватил Гарри за руку, рывком разворачивая его лицом к часам.
Сердце Гарри бешено заколотилось.
Он перевел взгляд с руки дяди, которая держала его запястье на его прищуренные глаза, и тот, казалось, заметил его спокойствие и настороженность. Вместо того, чтобы отпустить его, он решил надавить сильнее: он грубо затряс Гарри, достаточно сильно, так что очки соскользнули с переносицы.
- И что ты делаешь для нас, хотел бы я знать, - сказал он с угрозой в голосе.
Волдеморт затих.
Гарри неотрывно смотрел на дядю Вернона, напугано и не моргая.
- Вернон, - сказала тетя Петунья, подняв взгляд от плиты, у которой переворачивала цыпленка. Ее глаза переместились его ладони, уцепившейся за гаррину руку. Мягкие звуки имени дяди отозвались эхом, тяжелом и бесстрастным, в абсолютной тишине кухни.
Сверху было слышно, как Дадли орет что-то телевизору.
Дядя Вернон отпустил его руку.
Тетя Петуния переводила взгляд от дяди к племяннику.
- Иди в свой чулан, - сказала она твердым тихим голосом.
Гарри подчинился. На этот раз он был более чем счастлив отступить в это ужасное место под лестницей. Он даже не удивился, когда услышал шаги тети Петунии и скрип запираемой двери.
- Тебе не стоило останавливать меня, - услышан он резкий голос дяди Вернона из кухни, - мальчишке нужнее хороший пинок, а не няньканье.
Голос тети Петунии был слишком тихим, чтобы Гарри мог разобрать, что она говорит, но он слышал едкие интонации ее высокого голоса.
Гарри обнял руками колени, забравшись на край кушетки в темноте. Комната была пропитана его запахом нечистых простыней и старого пота. Он закрыл глаза, прислушиваясь к шуму снаружи: рев телевизора Дадли и клацанье тарелок.
Не первый раз в жизни Гарри сидел в тишине, чувствовал себя ужасно и задавался вопросом: «Почему это все происходит со мной?»
Гарри совсем не был уверен, что Волдеморт способен к сочувствию, но он чувствовал его краем сознания, тяжелого от ярости и напряжения. Он не ответил, но Гарри знал, что бы он сказал.
Голову Гарри запрудила злоба Темного Лорда, и его шарм больно укололо, но на этот раз он не сильно возражал. Тени опускались еще ниже – наступала ночь.
Гарри вытянулся на кушетке насколько мог – не очень-то это получилось, потому что он начал вырастать из нее, - и ждал.
Когда дом, наконец, погрузился в тишину, Гарри попытался отпереть дверь, как научился еще до того, как узнал о Хогвартсе, и услышал глухой щелчок, но когда он толкнул дверь, чтобы выйти, то не смог.
Похоже, она застряла. Он оперся плечом и толкнул.
Ему удалось только ушибить плечо.
Должно быть, они добавили еще один замок. Он толкнул снова и прислушался к ответному треску. Другой замок, похоже, на цепи. Гарри не заметил его раньше.
Очевидно, тетя Петуния заметила, что он начал браконьерствовать в холодильнике в конце августа, и предприняла меры, чтобы прекратить это. Он сглотнул.
«Не могу выбраться, - сказал он Волдеморту, - не могу выбраться без палочки или пока не посмотрю на замки, но я не увижу их, пока меня не выпустят».
Голос в его голове вздохнул.
Гарри вернулся на кушетку и уткнулся лицом в ладони. Больше всего в жизни сейчас он хотел разрыдаться.
«Только посмей», - рыкнул Волдеморт.
По некоторый причинам рыки и угрозы не улучшили состояние Гарри. Горячие слезы прорвали плотину и потекли по ладоням, но он плакал молча и старался не раздражать Волдеморта, насколько это возможно.
«Ненавижу это место» - сказал он, когда буря сошла на нет.
Волдеморт, который молча и нетерпеливо дожидался окончания всех этих омерзительный соплей, немного завелся. Гарри был направлен сгусток недовольства, но потом он тихо согласился: у меня тоже бывали ночи получше.
Одноклассники Гарри могли третировать его тем, как мало он ест, но мало есть в Хогвартсе было не тоже самое, что мало есть у Дурслей. Гарри пришлось вспомнить об этом на следующий день, когда, грубо выгнав его в туалет, тетя Петуния дала ему крыло цыпленка и картошку, и на четыре часа отправила работать в сад, а потом снова заперла его в чулане до следующего утра.
На шестой день своих Рождественских каникул Гарри был усталым, голодным и издерганным. Он потратил утро на то, чтобы на четвереньках выдраить кухонный пол, за которым последовала уборка пыли в середине утра и, наконец, он вымыл все окна и снял занавески, чтобы тете Петунии было удобно стирать их, потом он очищал налет в душе, очистить который, как он убедился, было невозможно. Каждое задание, которое он выполнял, дополнялось критикой тети Петунии, так что к полудню, он думал, что находится на уроке зелий.
Наконец, перед тем как приехали подруги тети Петунии, та фыркнула, дала ему яблоко и заперла его опять в чулане.
Гарри все еще не разобрался с тем, как отпереть замки. Замки – их было несколько.
- У меня, - сказал он, тупо глядя на тоненькую щель, через которую просачивался свет по краю двери, - ни одной идеи, как добраться до Уилшира вечером.
Волдеморту тоже нечего было сказать.
Они сидели в тишине, два разума в одном теле, и слушали, как тетя Петуния играет в бридж с подружками. В основном они сплетничали, но Гарри подозревал, что они, возможно, бросили одну-две карты.
Часы шли. Подружки ушли. Свет за дверью чулана сменился с серого дневного света середины зимы на желтый искусственный, а Гарри безучастно прислушивался к тому, как тетя Петуния готовит ужин на кухне.
Запах жаренного мяса заставил его желудок сжаться, и Гарри начал терзать яблоко, даже хотя знал, что он должен оставить его на то время, когда оно на самом деле будет нужно. Он был голоден, а живот болел.
«Просто съешь его», - вздохнул Волдеморт.
- Что я скажу Драко? – мягко спросил Гарри, глодая тонкую зеленую кожицу. Он знал, что Драко будет разочарован. Может даже чувствовать себя преданным. Он не хотел, чтобы Драко ненавидел его. Он сглотнул.
«Скажи ему…» - Волдеморт замолчал, подыскивая подходящее оправдание.
У Гарри тоже не было малейшей идеи.
Он слышал, как Дадли пришел домой, услышал, что тетя Петуния предлагает ему перекупить, чтобы заморить червячка перед ужином, слышал громоподобный подъем гигантской туши.
Гарри лежал на кушетке, дожидаясь звуков, с которыми дядя Вернон вернется домой, когда что-то в темноте щелкнуло.
Он дернулся, чтобы подняться, дико оглядываясь вокруг. Он не мог вызвать свет без палочки, но кто-то, очевидно, мог, потому что в следующее мгновение яркий круг света повис над его головой в чулане, где он медленно отскочил от наклонной крыши.
- Эм… - сказал Гарри.
- Гарри Поттер, - сказал эльф, - Добби так давно хотел увидеть вас, сэр!
- Приятно познакомиться с тобой, - сказал Гарри на автомате, - ты можешь говорить потише? Он был в чулане в качестве наказания, и если Дурсли услышат, что он разговаривает с домашним эльфом и придут выяснить, что это за шум… он сглотнул.
Но эльф не стал говорить тише, но определенно продолжил.
- Такая честь, сэр, Гарри Поттер не может знать...
- Эм, - снова сказал Гарри, - хорошо, смотри, ты же не эльф Хогвартса? – он окинул его взглядом сверху вниз. Он не видел много эльфов в школе, но он был определенно уверен, что они не напяливали грязные наволочки на себя.
- Нет, сэр, нет, - он помотал головой, - Добби служит… - он замолк, крайне нервно глядя из стороны в сторону, – Добби служит своей семье, - наконец сказал он, = Доббы был послан, чтобы забрать Гарри Поттера в Уилтшир, в Малфой Менор…
- Великолепно! - сказал Гарри, немного громче и с энтузиазмом, - мне нужна моя палочка, Добби, как ты думаешь, ты можешь мне помочь достать ее и мой сундук от магглов, прежде чем мы отправимся? Они в гараже.
Огромные глаза Добби стали еще больше.
- Гарри Поттер не должен отправляться в Малфой Менор! – сказал он.
Воцарилось молчание.
Доббы выглядел, словно сказал нечто неприемлемое. С воплем он бросился на колени и начал колотиться головой об пол.
Это не было тихо.
- Нет, нет, Добби,- Гарри перекувырнулся на кушетке и приземлился почти на самого эльфа, что все-таки остановило его долбание, хотя он мог все еще чувствовать слабые подергивания, абсолютно безумные, поскольку Гарри его прижал, - Добби, пожалуйста, соблюдай тишину.
Но движения не останавливались.
- Добби должен наказать себя, - взвыл эльф, благодарно уткнувшись в живот Гарри.
- Может ли Добби наказать себя позже? – спросил Гарри.
Добби перестал дергаться.
- Позже, сэр?
Гарри выдохнул.
- Есть ли какие-то ограничения на наказание или что-то вроде?
Огромные яркие глаза Добби перевели загнанный взгляд на Гарри
- Нет, Гарри Поттер, - сказал он, - нет никаких ограничений на наказания.
- Хорошо, - сказал Гарри, снова падая на кушетку,- тогда ты можешь вернуться к… чему бы там ни было, - он помогал в сторону ушибленной головы Добби, - позже, когда ты не у меня в чулане. Так, тебя прислал Драко? - уверенно спросил он.
Добби кивнул.
- Госпожа отправила меня, - уточнил он.
Нарцисса. Хорошо, это замечательно.
- Но ты меня не возьмешь с собой в Малфой Менор? - продолжил Гарри.
Добби сглотнул очень тяжело, так что все его горло вздулось. Дрожа, он сказал.
- Нет, сэр,- очень тихим голосом, - Добби очень плохой, он не подчиняется приказам своей семьи, Добби накажет себя…. – он протараторил, бормоча сам себе. Что-то про уши в печи.
«Это самый сумасшедший домашний эльф, которого я видел», - сказал Волдеморт.
Гарри видел не так уж много эльфов, но он был полностью уверен, что они не походили на него. Эльфы в Хогвартсе были более тихими, определенно. Он посмотрел на Добби. «Если он не хочет, чтобы я ехал, ему стоит просто уйти, - подумал он медленно, - почему он тут? Почему не остался дома?».
Волдеморт вздохнул. «Узы эльфов крайне сложны. Он должен подчиниться хозяину или наказать себя, - напомнил он Гарри, - Если кто-то сказал «найди Гарри Поттера и приведи его сюда», он получит меньшее наказание, если придет сюда, поскольку Гарри Поттера он нашел, чем если совсем проигнорирует задание».
- Почему ты не хочешь забирать меня? – требовательно спросил Гарри еще тише, прислушиваясь к звукам готовящегося ужина за две комнаты от него.
- Мистер Гарри Поттер не должен ехать в Малфой Менор, - настойчиво сказал он, - это не безопасно!
- Я выгляжу в безопасности? - прошипел Гарри, - меня заперли в чулан магглы, - резко ответил он, - они забрали мою палочку!
Эльф затряс головой, уши бешено хлестали.
- Малфой Менор не безопасен! – настаивал он.
Дверь чулана открылась.
- Чем ты тут занимаешься?
Добби вздрогнул, внезапно оказавшись в луче света из коридора.
Гарри не был полностью уверен, кто из них был более шокирован.
Потом тетя Петуния завопила.
- Вон!- взвизгнула она, опасно орудуя метлой в направлении эльфа, - Вон! Убирайся! Прочь из моего дома!
Потом раздался стон, и тяжелые шаги Дадли по лестнице над его головой. На кушетку посыпалась пыль.
С бешеными глазами и треском Добби исчез.
Тетя Петуния уставилась, побледневшая, на то место, где он стоял. Потом взяла себя в руки.
- Ты! – она повернулась к Гарри, ее лицо выражало смятение между огорчением и возмущением, - призвать такую тварь!
Внезапно Дадли оказался тут, и уцепился за гаррину руку, вытягивая его на свет в коридор. Гарри запнулся и упал от неожиданного движения, приземляясь на локти на ковер. Боком он болезненно ударился о столик в прихожей, едва не опрокинув его.
- Он призвал какое-то грязное гнусное существо, - кричала сыну тетя Петуния, голос ее был высокий на грани истерики, - чтобы навредить нам, я уверена в этом! Он ребенок дьявола, - она взвизгнула, отступая.
Дадли выглядел удивленным и немного встревоженным таким взрывом обычно спокойной матери, но повернулся к Гарри, глядя на него сверху вниз полуиспуганно полурассерженно.
- Никого я не призывал, - в ответ выкрикнул Гарри, слишком испуганный и от боли неспособный контролировать свой голос, - он пришел, потому что вы не отпустили бы меня к моим друзьям! Они хотели убедиться, что со мной все нормально.
- Не могу поверить, что у тебя есть друзья, даже один, - хмыкнул Дадли, - уверен, что это все ложь, мама, не переживай о нем, - сказал он, неловко поглаживая ее.
Гарри услышал, как дядя Вернон отпирает дверь и с усиливающимся ужасом понял, что тетя Петуния начала хныкать.
Это, кончено, случилось именно, когда дверь открылась, являя силуэт дяди Вернона в свете уличных фонарей.
- Что здесь происходит? – требовательно спросил он, пересекая порог.
Тетя Петуния повернула зареванное лицо к нему и ничего не сказала, вместо этого она продолжила реветь и ткнула пальцем.
Прямо в Гарри.
«Мерлин, ну и хрень, - сказал Волдеморт, устало и смиренно. Потом внезапно: - Гарри, пригнись!
Он не пригнулся.
Примечания к окончанию главы.
Существенные предупреждение: насилие над детьми, типичные для канона сцены, но усиленные, в том числе и толчки, неявно, удары.
@темы: Куй железо